— Ты ранил Люка, — сказала она. — Того кто мне не безразличен. Того, кого я люблю…
— Он хотел разнести меня на кусочки из ружья, — сказал Себастьян. — Ты любишь его; Я не знаю его. Я спасал мою жизнь и жизнь Джейса. Неужели ты действительно не понимаешь этого?
— А может, ты просто говоришь то, что как тебе кажется должен сказать, чтобы я поверила тебе.
— Того человека, которым я был, волновало бы доверяешь ли ты мне?
— Если бы ты хотел чего-то.
— Может, мне просто нужна сестра.
При этих словах, она резко подняла на него глаза — невольно, недоверчиво.
— Ты не знаешь что такое семья, — сказала она. — Или что бы ты делал с сестрой, если бы она была.
— У меня уже есть. — Его голос был тих. На воротнике рубашки были пятна крови, там, где его касалась его кожа. — Я даю тебе шанс. Чтобы увидеть что-то, что Джейс и я делаем правильно. Можешь ли ты дать мне шанс?
Она подумала о Себастьяне, которого знала в Идрисе. Она слышала, как его голос звучал развлекающе, дружелюбно, отдаленно иронично, настойчиво и зло.
Но она никогда не слышала, чтобы он звучал умоляюще.
— Джейс доверяет тебе, — сказал он. — Но я нет. Он верит, что ты любишь его так сильно, что готова бросить все, что для тебя имеет ценность или во что ты веришь, чтобы быть с ним. Невзирая ни на что.
Она стиснула зубы
— Откуда ты знаешь, что я не буду?
Он засмеялся.
— Потому что ты моя сестра.
— Мы совсем не похожи, — выплюнула она и увидела медленную улыбку на его лице. Она прикусила свои остальные слова, но было уже поздно.
— Это то, что я должен был сказать, — ответил он. — Но перестань Клэри. Ты здесь. Ты не можешь вернуться. Ты выбрала участь — остаться с Джейсом. Ты можешь делать это с энтузиазмом. Быть частью того что происходит. Тогда ты сможешь составить мнение обо… мне.
Глядя на пол, а не на него, она подарила ему малозаметный кивок.
Он потянулся и убрал волосы, упавшие ей на глаза, и кухонные огни вспыхнули на одетом на нем браслете, том который она заметила перед этим, с выгравированными словами на нем.
— «Acheronta movebo»[3]
Она смело положила свою руку на его запястье.
— Что это означает? — Он посмотрел на ее руку, там, где она касалась серебра на его запястье.
— Это значит «Таким образом всегда тираны». Я ношу его, что напоминать себе о Конклаве. Оно напоминает о криках римлян, которые убили Цезаря до того, как он мог стать тираном.
— Предатели, — сказала Клэри, опуская руку. Темные глаза Себастьяна вспыхнули.
— Или борцы за свободу. История написана победителями, сестричка.
— И ты собираешься написать эту часть? — Он усмехнулся ей, его темные глаза сверкнули.
— Держи пари что напишу.
Глава 12. Из Чего Сделаны Небеса
Когда Алек вернулся в квартиру Магнуса, весь свет в ней был погашен, и лишь гостиная освещалась голубым огнем.
Понадобилось несколько минут, чтобы понять, что он исходил из пентаграммы. Он сбросил туфли в коридоре и пробрался так тихо, как мог, в хозяйскую спальню.
В комнате было темно, единственным освещением была разноцветная рождественская гирлянда, обернутая вокруг оконной рамы. Магнус спал на спине, одеяла сползли до талии, его рука лежала на его животе без пупка.
Алек быстро разделся на боксерок и забрался в постель, надеясь не разбудить Магнуса. К сожалению, он не рассчитал, что Председатель Мяу будет прятаться под одеялом. Локоть Алека опустился прямо на хвост кота, Председатель завопил и бросился с постели, в результате чего Магнус сел, мигая.
— Что происходит?
— Ничего, — ответил Алек, проклиная про себя всех котов. — Я не мог уснуть.
— Поэтому ты выходил? — Магнус перевернулся набок и коснулся голого плеча Алека. — Твоя кожа холодная, и ты пахнешь ночью.
— Я гулял неподалеку, — ответил Алек, радуясь тому, что свет в комнате был слишком тусклый, для того, чтобы Магнус увидел его лицо.
Он знал, что был ужасным лжецом.
— А поточнее?
Нужно уметь сохранять в отношениях долю тайны, Алек Лайтвуд.
— Места, — небрежно бросил Алек. — Ну, ты знаешь. Таинственные места.
— Таинственные места?
Алек кивнул.
Магнус плюхнулся обратно на подушки.
— Я вижу, что ты заходил в Крэйзитаун, — пробормотал он, закрывая глаза. — Ты принес мне что-нибудь?
Алек наклонился и поцеловал Магнуса в губы.
— Только это, — мягко сказал он, отодвигаясь назад, но Магнус, который начал улыбаться, уже держал его руки.
— Что ж, коль ты разбудил меня, — произнес он, — то ты обязан помочь мне провести это время с большей пользой, — и он потянул Алека на себя.
* * *
Учитывая, что они уже провели вмести одну ночь в постели, Саймон не ожидал, что его вторая ночь с Изабель будет столь неловкой.
Но вот опять это чувство, но на этот раз Изабель была трезвой и не спала, и явно что-то от него ожидала. Проблема была, но он не был уверен, какая именно.
Он дал ей надеть свою рубашку на пуговицах, и вежливо отвернулся в то время, когда она забиралась под одеяло и легла возле стены, оставляя ему много места. Он не возражал против обмена местами, просто снял свою обувь с носками, а потом забрался рядом с ней в кровать, одетый в футболку и джинсы.
Какое-то время они просто лежали рядом, а затем Изабель перекатилась к нему, оказавшись сверху, неловко опираясь на руки, располагавшиеся с двух его сторон. Их колени столкнулись. Один из ногтей Изабель поцарапал его колено. Он попытался подвинуться вперед и их лбы стукнулись.
— Ой! — возмущенно сказала Изабель. — Разве ты не должен быть более опытным в этом деле?
Саймон был изумлен.
— Почему?
— Все те ночи, которые ты провел в постели Клэри, в ваших прекрасных платонических объятиях, — сказала она, прижимаясь лицом к его плечу, из-за чего ее голос звучал приглушенно. — Я полагала…
— Мы просто спали, — сказал Саймон.
Он не хотел ничего говорить о том, как Клэри идеально умещалась возле него, о том, что быть с ней в кровати было также естественно, как и дышать, о запахе ее волос, напоминающем ему детство и солнечный свет, наивность и добродетель. Это, как ему казалось, не помогло бы.
— Я знаю. Но я не просто сплю, — раздраженно произнесла Изабель. — Ни с кем. Обычно я не остаюсь на ночь. Ну, так было раньше.
— Ты сказала, что ты хочешь…
— О, заткнись, — сказала она и поцеловала его.
В этот раз все прошло чуть более успешно. Он уже целовал Изабель до этого, и не раз. Он любил текстуру ее мягких губ, то ощущение его кожи рук, когда он касался ими ее длинных, темных волос. Но, когда она тесно прижалась к нему, он также ощутил тепло ее тела, ее длинные обнаженные ноги, касающиеся его, пульсацию ее крови — и щелчок его клыков, когда они появились.
